Так говорит болезнь

Я женщина, и поэтому непостижима для «учёных» мужей. Моя мать здоровье, мой отец человек, потому что он пренебрегает биологической свободой и через ложную культуру хочет стать умнее, как «божественная мудрость» законов природы. Мои дочери воспитаны в священном, то есть приносящем исцеление духе, их имена Возрождение абсолютного здоровья, Красота, Мудрость и вечная Жизнь, райское Счастье и Блаженство. Мои сыновья — Боль, Страдание, Ошибка, Неверие в природу, Смерть, Убийство.

Я дух, принцип, направление, цель, «подъём», «искупление вины», регулятор здоровья, оборона, защита от мёртвого, плохого, враждебного жизни. В общем, я та сила, если хотите, по-современному, по крайней мере, часть той силы, которая желает зла, а делает добро.

По своей сути я хорошая, доброжелательная, честная, но так же и злая, жестокая до смерти и могу быть даже мстительной. Раньше меня принимали за самого дьявола. Как женщину меня не понимали тысячелетиями, угнетали, призирали, и не давали даже слово сказать. С самого начала я поставлена сражаться с «дьяволом», с принципом зла и смерти. Я стремлюсь к жизни, к здоровью.

Незаметная в покое я и, правда, настолько хороша, насколько это возможно при работе с помощью юношеских сил. Хотя все возбуждающие средства симулируют здоровье и силу, в действительности же они жрут моё тело, силу реакции, и оглупление сегодня заходит так далеко, что вы хвастаетесь своим здоровым желудком, когда выпиваете пять литров пива и съедаете один обед из шести блюд и это издевательство как минимум становится заметным.

Обращение

Животное в сарае, которое отвыкает от свежего воздуха и благодаря искусственному питанию (болтушка — пойло для скота) становится «склонным к простуде», перестаёт есть или же уверенно отказывается от «улучшенной» пищи и таким образом оно умнее, чем изобретатель всех систем исцеления в мире. И, разумеется, я вам говорю, что нужна мудрость, а не знания из книг, чтобы понять мою стратегию удаления яда. Если ваша «осевшая трупная слизь» засела глубоко в крепости тканей и внутренних органов, то следует осторожно наступать на врага.

Больные, мой дух, моё чувство теперь обращается к вам. Есть ли у вас ещё причина злиться на меня, не понимать меня, меня, вечный закон очищения, восстановления, который снова хочет вас привести к здоровью, красоте и юношеским силам? Есть ли у вас ещё причина пребывать в пессимизме, если я во всей природе животное, которое в результате ранения или «болезни» не может обеспечить себе пищу, лечу голоданием?

Поймите, наконец, что здоровый человек может жить практически без ничего, когда человек через время может быть возрождён из «воды и духа».

Не восходит ли моя деятельность, болезнь, ко временам Адама, когда с древней фруктовой диеты стали переходить на вареную слизистую пищу? Когда уже, наконец, верующим и скептикам осветят истинный смысл крещения как «лекарство» с «огнём святого духа», то есть сгоранием плохих, дряхлых элементов, через «физиологический костёр» переваривание во время голодания, тогда как Иоанн этот «первородный грех» хотел исправить водным крещением (литьё воды на голову и ноги).

Неужели действительно умный добровольно не примет меня, пока у меня лёгкая работа, чтобы отчиститься от меня, прежде чем не сляжет больным? Не является ли высочайшим и единственным мастерством судьбы, что мне вовремя дают удалить слизь и выбить почву из под ног у катастрофы, а затем вообще через небольшое количество правильного питания окончательно сделать меня ненужной? Понимаете ли вы значение и истинность этих слов, которых вы ждёте от меня, усыпляя меня большим количеством еды, возбуждающих средств, и ядов, полагая что я уйду, в то время как я позже выйду наружу будучи ещё сильнее и увереннее? Я вне времени, я дух, я сила вне пространства и времени, везде и вечно я являюсь законом для тех существ, которые хотят бездействовать, которые забыли «высшее»; я «вечный кнут» прогресса, развития. Я тот червь, который постоянно грызёт, даже когда спит. Я злой рок, западня для того, кто сегодня сонный, кому уютно, у кого всё есть и кому сытно. Я непогрешимое уничтожение всех сегодняшних «всезнаек» и «набожных», которые не верят в «божественную» пищу. От меня ни телесно ни духовно вы вечно не получите покоя, пока вы все земные и возможно неземные «атомы смерти» физиологически и духовно не сожжёте в «чистилище целительного духа». Я не дьявол, я с начала становления всех существ борюсь с князем смерти, чтобы отправить его в царство холода, тьмы, смерти, зловония, «тёмной пустоты», чего так страстно желает после смерти «современная душа» потому что сама насыщает тело и себя мёртвой пищей. Возможно, это точно так же, как этого желают на «мёртвой» планете.

Я болезнь, являюсь импульсом, стимулом всей эволюции, установлена только для тех, которые не следуют моей матери, здоровью. Я жестокий бог, которого не постиг даже Кант, который безжалостно убивает всех тех страдающих от боли и плачущих, которые не способны подняться к более высокой форме, к новому роду. Я гибель, вымирание всех слабых видов, всех нежизнеспособных, которые умирают вследствие образования новых форм вырождения.

Менструация — очищение

Чтобы отчистить «родильный аппарат» от хронического культурного мусора, перед вступлением в периодическую через каждые четыре недели возможность зачатия, я «устанавливаю» у женщины в определенный момент отчищающее кровопускание, и меня называют менструацией; раньше говорили яснее и называли меня очищением.

Jeanne d’Arc, Bernadette de Lourde, эти женщины жили только плодами леса, и многие другие святые, то есть вылечившиеся никогда не имели менструации.

Я, госпожа болезнь, говорю вам, современным, «всезнайкам», если вы не верите, то я должна вас научить, что и сегодня можно провести подобный эксперимент. Обеспечьте женщине полное здоровье, божественную чистоту пищей, которая полностью переваривается, с помощью райской диеты, фруктов, и тогда она останется «незапятнанной», и приняв святой дух, родит без боли, и госпожа болезнь, менструация, отчистит поле битвы.

(К чему очищение, если ничего не загрязняется; почему у животных нет менструации?) Но вы зашли так далеко, сегодняшние роженицы с вашей «хорошей и обильной слизистой пищей», что я не обхожусь этой регулярной отчисткой. Теперь я выделяю слизь, часто хронически, и меня называют бели; по крайней мере, у лучших девственниц и скромных супруг, я направляю туда, как можно меньше крови и меня называют «хлороз», потому что со мной идёт белая слизь, и потому лицо и руки становятся малокровными.

Рождение и рост ребёнка

Уже в утробе матери я подаю предупреждающий сигнал — боль, и там уже работаю и черпаю из «резервов» матери, чтобы оградить нового человечка от мусора вашей неправильной пищи. Вместо извести из фруктов для основы будущего скелета вы даёте мне разваренное молоко с телятиной. Но я скорее возьму известь из зубов, из костей матери даже подвергая её при этом опасности и смерти.

Я заодно с молодостью; для меня будущее человеческое существо, с которым я снова и снова пытаюсь провести здоровое возрождение человеческого рода, имеет большую ценность, чем тысяча матерей.

Рождение, самый священный и высочайший акт жизни, становятся для вас болью и смертью. Напрасно я возвышаю свой голос отвращения при приёме пищи во время беременности и говорю о жажде иного, неизвестного, непривычного, о фруктах; меня называют «истерией беременных» и вызывают опасность, заплатить жизнью за откорм эмбриона.

Вряд ли малыш выйдет на «свет», он будет окутан «темнотой» и будет набит разваренным створоженным и бедным известью молоком и всем арсеналом слизистых препаратов.

Снова я поднимаю свой предупреждающий голос с помощью ужасного крика и трупного цвета малыша; но вы не понимаете моего языка без слов. Даже доставить зародышу отравленную кровь матери в отчищенном виде было для меня большим усилием и не удалось в полной мере, но я пытаюсь исправить это с вашим молоком. Вместо этого королевскому ребёнку приносят молоко крестьянки, на образование которого повлиял алкоголь и разложившееся мясо, или же молоко больной коровы. Я больше не могу отчищать кровь от этого мусора, ибо вы настолько начинаете «защищать» новорождённого от свежего воздуха, что становится невозможным, при отсутствии этого важнейшего элемента жизни сжечь остатки пищи или вывести их естественным способом.

Я больше не могу удалять из кровяного русла гнилые остатки и ядовитую слизь, я задействую все средства, все железы, чтобы выловить эти циркулирующие яды, и поместить в надлежащие места, но этого маленького человечка прямо-таки закармливают слизью.

Теперь я прорываю кожные поры и хочу это отравление крови с помощью температуры и пота вывести наружу, и меня называют скарлатиной. Тут же приходит «учёный» муж, вливает сильнодействующий яд в желудок, и я должна немедленно всеми силами и всей кровяной массой направиться туда, чтобы обезвредить эти опасные для жизни вещества.

Теперь там, в желудке, я занимаюсь кровью, но горе тебе, моё молодое создание, я не могу сражаться на два фронта, не могу победить одновременно двух врагов. Скарлатина, нынешнее моё проявление, исчезает, но вместе с тем и ты всё больше погружаешься в царство моих сыновей, в элемент «протоплазмы», смерти.

Если бы этот «учёный» не попался мне на пути, и мне бы удалось сохранить жизнь выведением яда через «сыпь», то бедный заморыш проплакал бы столько, пока ему из-за законов и государства не введут в рану телячий гной.

Теперь мне очень сложно, я создаю в месте отравления такое воспаление, уплотнение с намерением, что привитый яд в окрестных тканях вызовет местное нагноение и будет отторгнут. Если у меня это не получается или требуется слишком много здоровья, чтобы обезвредить это заражение крови, то ко мне снова приходят с этим телячьим гноем, пока я не вызову у ребёнка лихорадку, сдавлю ему горло, буду угрожать смертью и если мне не помешают, будет инсценировано поразительное исхудание.

Теперь «в духе учёного мужа» охватывает родителей и окружение ужасный страх передо мной и смертью. И если получится меня заставить замолчать, помешать мне произвести естественный очистительный процесс, тогда начинают прямо-таки заливать этого малыша молоком и слизистыми препаратами, пока остатки этого не превратятся в гной в его горле, не явятся причиной грибка, воспаления и сужения трахеи, и госпожа болезнь не начнёт угрожать удушьем.

Теперь меня зовут дифтерия. Теперь в ход идёт сыворотка, культивирующийся у искусственно заражённого животного «механизм защиты», который при попадании в кровь уничтожает грибок в горле, но для его уничтожения мне нужно столько жизненной силы, что возможно этот молодой человек и спасёт этим свою жизнь, но точно не улучшит. Это означает избавиться от моего элемента, слизи, всё равно как изгонять дьявола с помощью Вельзевула. Если же малышу, не смотря ни на что, удастся встать на ноги, он начинает воровать фрукты, элементы здоровья, которые приносят радость и помогают мне вывести из желудка и кишечника массы гнилой слизи с ужасной вонью.

Теперь меня называют коликой или диареей. Госпожа болезнь рада при поддержке живых элементов, фруктов, победить смерть и слизь посредством основательной отчистки. Но горе вам, тут как тут появляется «учёный» муж и снова повторяется вышеописанная процедура — вонючие, гнилые испражнения, ядовитые и мёртвые вещества не выходят наружу, человек закупоривается и болезнь замолкает.

В этом случае я обманчиво называюсь здоровьем, потому что я отдыхаю, потому что я сплю, тогда ослабляются, успокаиваются нервные реакции кишечника, и если меня и этот юный организм не «успокоят» навечно, тогда я напрягаю в своём насильственном молчании самые могущественные силы до периода взросления человека.

Зачатие. Мужчина

Но так же, а, пожалуй, ещё хуже я разговариваю с молодыми мужчинами. Если мне едва удаётся исправить «грехи матери», то у мужчин борьба со мной переходит все мыслимые границы. Неужели никто не хочет убедиться, что лечить надо не меня, болезнь, не меня нужно заставлять исчезнуть, а наоборот, нужно мне содействовать, нужно воспринимать меня как принцип, как процесс выздоровления и поддерживать меня; что каждый поэтому должен рисковать своей жизнью, и что ему, больному никто не может помочь, пока он сам не поймёт мою волю и сам не сделает это?

Заботясь о будущей матери, я так же забочусь о чистоте готового к зачатию мужчины. Центр своего кроветворения он превращает в «мусорную яму» и его соки изобилуют нечистотами. Под высоким давлением и температурой организм работает, и человек его считает здоровым, в то время, как из-за недостатка «хорошего» у него начинают выпадать волосы и зубы.

Его тело «загружено» водой, жиром и слизью и непрерывно загружает самый нижний «этаж», что теперь доставляет мне большое беспокойство. Я отчищаю, я удаляю слизь из внутренних тканей, потому что мне удаётся вследствие сильного кровяного давления прорваться через слизистую оболочку и теперь я известна как гонорея. Сейчас молодой человек во мне не нуждается и встречает меня «адскими средствами» пока азотнокислое серебро не зарубцует и не протравит ткани до такой степени, что я больше не смогу проталкивать слизистую часть крови (белые кровяные тельца) и я проникаю, возможно, через случайную небольшую ранку наружу. Теперь я называюсь мягким, безобидным шанкром, но я теперь должна вывести столько азотнокислого серебра и слизистых соединений, а мне перекрывают и этот «аварийный клапан», а из-за азотнокислого серебра появляется типичный вид или возможное уплотнение язвы, и я уже твердый шанкр, который может оказаться ещё хуже. Теперь я пытаюсь выполнить свою работу в горле, чтобы одновременно напомнить о голодании, чтобы энергия пищеварения могла бы мне помочь с выделением. Меня не понимают, ибо я женщина, и возможно обвиняют ложно кого-то другого, в то время, как у юноши в теле вонючая клоака, а азотнокислое серебро циркулирует в его крови. Пузырьки в горле относительно всех других видов сыпи имеют благодаря азотнокислому серебру определённый вид. Теперь я сифилис. Прежде, когда против меня не применяли азотнокислое серебро, моя сыпь характеризовалась сексом ровно на столько, насколько в то время зрелость была связана с безобразием, но типично сифилитической в сегодняшнем смысле она не была, как например помутнение глаз, которое вызывает азотнокислое серебро. Все, во всяком случае, большинство сифилитических заболеваний глаз нужно списывать не на мой счёт, а на счёт медицины, как и сам сифилис.

Медицина

Сегодняшняя медицина не имеет задачи вылечить больного, а от неё настойчиво требуют устранить меня, болезнь, что происходит только поверхностно, и через это моя борьба становится спокойной и тихой, хронической вместо острой. "Неприятное", моё желание излечить подавляют, чтобы позже быстрее умереть и освободить место другим «рождённым сверх меры».

Если медицина разворачивает свою силу, цветут и пахнут все любители излишеств, поклонники «науки», которые хотят меня уничтожить, сжить со свету с помощью пробирки. Я дремлю в вашем теле и моя мельница медленно и точно мелет, но бесшумно. У меня есть время подождать. Но горе вам, когда мне на помощь одним горячим летом придёт мать мировое здоровье. Я вам покажу, как и прежде, что вы меня не заключили под стекло.

Нам нужны не помощники в лечении, а наставники, которые пошли по моему пути осознанно и уверенно, но наставники в лечении только для немногих, у которых есть время и намерение излечить себя, людей, а не меня, болезнь. Я, болезнь, становлюсь опасной и смертельной только потому, что вы мешаете моей работе едой или медициной. В первом случае ответственность несёт больной, в последнем врач.

Вы меня успокаиваете, но льёте воду на мою мельницу, которая регулирует излишки рождения менее ценных. Вы «усердные», поберегите силы в борьбе с помощью медицины, вы ничего не добьётесь, потому что я поставлена уничтожить всех тех, которые утратили веру в мою мать, абсолютное здоровье; но свобода слова тем, кто провозглашает мои мысли, мою мудрость, свобода тем немногим, которые следуют за мной и отворачиваются от медицины. Учёные не бойтесь таковых людей, их днём с огнём не сыщешь, они не отберут у вас поле деятельности.

Переедание

Красивейших и благороднейших людей я бы хотела содержать чистокровными, то есть свободными от слизи, хотя бы в репродуктивном возрасте, чтобы они похудели и приобрели формы типа красоты райской, одухотворённой, ангельской, выводя слизь через лёгкие, потому как желудок и кишечник ослаблены перееданием.

Человек мешает перееданием моим «лечебным стремлениям» вывести слизь окольными путями и осложняет эту задачу ядами. Чтобы сберечь множество чувствительных кровеносных сосудов в лёгких, я размещаю слизь в отдельных узелках, и теперь я туберкулёз, «королева» болезней, ибо она большинство отправляет в царство теней, но только по одной единственной причине, потому что у этого человека было столько слизистой пищи на «мельнице жизни», и из-за разваренного молока (из страха перед бациллами) было мало извести для грудной клетки, что весь организм, особенно кровеносные сосуды лёгких, наполняются слизью и разрушаются, и я, болезнь, «желание излечить», уступаю своему сыну по имени Смерть.

Я лично забочусь о наших теперь уже повзрослевших людях. Я работаю с величайшим напряжением юношеской силы организма, прежде всего содержа в чистоте половые органы. Так как именно сейчас кровь заражается и бессмысленно разбавляется «хорошей едой в большом количестве», трупами животных, «трупными ядами», которые называют бульоном, ядовитыми напитками, то у меня много тяжелой работы.

Больные, вспомните страшно простую, но убедительную логику: во всём животном мире у меня только одно средство, которым я исцеляю — это голодание.

Когда вы много едите или неправильно питаетесь, образуются гнилые остатки пищи (слизь), которые я для вашего блага и здоровья непрерывно должна удалять, и вы сами осуждаете себя на погибель, потому что мешаете мне работать.

Продукты питания

Кроме ежедневных мясных и крахмальных блюд человек ещё употребляет плохого качества воду, на помощь могут прийти незрелые фрукты или непредвиденная жара, и тогда брожение подгнивших остатков в желудке и кишечнике становится настолько велико, что действительно образуются грибки и бациллы. И если я теперь попытаюсь произвести радикальную чистку, потому как грибковая стадия гниения опасна для жизни, человек мне мешает и умирает «во имя» тифа или холеры.

Вместо того, чтобы продукты разложения, которые я с лучшими намерениями хочу вывести, искать в собственном теле, причина начинает искаться снаружи и на неё объявляется охота, чтобы не напоминать людям о своей собственной вине.

Имея на вооружении «Эрлих Хата» или «Туберкулин», современные фальшивые наставники, которых засыпают славой, почётом и деньгами, полагают, что меня, болезнь, можно уничтожить, убив продукт — грибки в гниющих остатках пищи. Если им это удаётся, то они в первую очередь режут по собственной плоти. Эти бациллы моё последнее средство против «культурного иммунитета», потому что они делают «скрытую слизь» подвижной, живой, которую я вследствие избыточного переедания, с годами и с повышением дозы лекарств больше не могу выводить из организма.

Человек всеми мыслимыми средствами осложняет мою работу по сохранению жизни и борьбе с его противниками, постоянно увеличивает мою ношу, которая состоит из мёртвых, изживших себя, гнилых, чёрствых, разварившихся остатков всех животных и растительных субстанций и таким образом мне сложнее вывести из организма разлагающуюся слизь.

Я должна ежедневно, пока мне удаётся, не обращая внимания на сигналы моей работы, кроме всего прочего, выводить из организма массу мясного яда (мочевая кислота). Кровеносные сосуды в местах напряжения (суставы) дегенерируют, и я подаю чувствительные сигналы. А учёные окрестили меня в данном случае, как ревматизм и подагра, чтобы тем самым сказать, так же мало, как и словом туберкулёз.

Ещё я должна прогонять салицил, прочие лекарства или вообще множество ядов и слизи через нежные кровеносные сосуды сердца, такими, которые я годами откладываю в теле до более спокойных времён (меньше пищеварения). Потому ослабевает «бедное сердце», а так же «развитый культурный мозг» (или в последнем лопается кровеносный сосуд) и человек умирает от «удара» с блеском латинского наименования болезни.

Эпилог

Горе тебе, человечество, ты злоупотребляло своим сильнейшим органом, мозгом, чтобы мародёрствовать над растениями, животными и себе подобными, ты хвастаешься, что на крыльях успеха достигло вершин культуры, и при этом самое важное, здоровье, ушло от тебя дальше, чем от животных. Я болезнь, у тебя как дома. Ты попал в поток моря гибели и между тем, для тебя нет пути назад к закону «природного вознаграждения» эквивалентности силы; тебя ведёт мозг, который восхваляет грабёж природы, как правильное и хорошее решение, вследствие чего ты всё глубже соскальзываешь в этот поток, в тупик.

Теперь уже даже я не могу тебя спасти, потому что многие не могут следовать моему голосу, даже если бы и хотели. Но я затуманила ваш рассудок, закупорила ваши уши, ослепила ваши глаза как следствие вашего уклонения от закона. Вы ошибочно считаете своим счастьем деньги, власть, знания, когда таковым на самом деле является ваше здоровье.

Теперь человечество, обижайся на само себя, на злоупотребление мозгом, на «желание быть самым умным», а не на закон, на природу и не на бога. Принцип возвращения, возрождения, исцеления души и тела, спасения, я болезнь, стала у тебя хронической, латентной, спящей. У тебя больше нет времени на меня, чтобы я тебя могла спасти. К здоровью и истинной жизни я могу привести лишь отдельных личностей, у которых заблаговременно восходит «божественная искра», моё познание, прежде чем не стало слишком поздно, и они могут из грязного, быстрого потока смерти выйти на солнечный берег, если они хотят прийти к моей матери, величайшему и абсолютному здоровью.

Источник: Арнольд Эрет «Опыт 49 дней голода»